В шестидесятых годах прошлого века кинопромышленность Мексики была территорией закрытой для каких-либо инноваций, так как полностью контролировалась консервативными профсоюзами, не пускавшими в индустрию молодые творческие кадры. Однако эти самые кадры, первые выпускники открывшейся в Мексике киношколы, вовсе и не жаждали быть винтиками в десятилетиями отлаженном механизме выпуска сверхдешевых мелодрам и бесконечных опусов из жизни "мексиканского супергероя" качка-реслера Эль Санто. Молодые люди экспериментировали, работали для театра и на радио, писали сценарии, искали новый киноязык и вообще активно противопоставляли себя системе, будучи абсолютно независимыми "свободными художниками", результат творчества которых, правда, не был особенно известен широкой публике. Хуан Лопез Моктесума как раз и вышел из такого поколения "мексиканских  рассказа Эдгара Алана По "Система доктора Тарра и профессора Фезера" (Edgar Allan Poe's The System of Doctor Tarr and Professor Fether). Фильм этот оказался странным сплавом хоррора и галлюциногенного европейского арт-кино, особенно сильно тяготевшего в то время к сюрреализму в искусстве, поэтому картину обласкали критики и лента собрала немало призов на международных кинофестивалях. Но несмотря на такой творческий успех, а скорее вопреки ему, Моктесума не стал режиссером "коммерческих" картин в жестко-контролируемой системе мексиканского кинопроизводства. Вместо этого он продолжил "быть независимым", и следующая его картина, "Мэри, Мэри, Кровавая Мэри" (Mary, Mary, Bloody Mary (1975)) вышла только через три года после удачного дебюта, да и то лишь потому, что была голливудской ко-продукцией. А в августе того же, 1975-го, года Моктесума приступил к съемкам давно вынашиваемого проекта под названием "Alucarda, La Hija De Las Tinieblas"...

В женский монастырь, монашки которого принимали на воспитание сироток, привезли новую девушку, Жюстину. Жюстина сразу сдружилась со своей соседкой по комнате, одетой во все черное Алукардой, которая очень быстро открыла подруге все свои секреты, среди которых было не только очарование смертью, но и... любовь. Любовь к ней, Жюстине. Однажды Алукарда затащила Жюстину в давно заброшенную церковь и заставила подругу поклясться, что в иной мир они уйдут вместе, но девушки не успели скрепить договор кровью, ибо Жюстина испугалась, а в тело Алукарды вошел дух демона. С этого момента жизнь монастыря превратилась в ад на земле, а святые мессы в вакханалию богохульства и истерического безумия, закончившегося, как это водится, кровавой развязкой...

Технически относясь к разряду "nunsploitation" и соответствуя большинству его канонов (одержимые монашки, лесбийский секс, кровавые ритуалы, экзорцизм и прочее) эта лента по своей сути скорее является вампирским фильмом, ибо одержимая дьяволом Алукарда психологически и энергетически высасывает души своих жертв, обладая при этом большинством паранормальных возможностей вампиров (воспламенение взглядом, оживление мертвецов и прочее, что было указано Брэмом Стокером в его романе, но не показано в фильмах). Кровь, кстати, здесь тоже пьют, но не в таких количествах, как "настоящие вампиры", разумеется - так, кровавые лизания здесь, прокушенная шея там... ;) Помимо очевидных отсылок к Стокеру (имя главной героини - одно из них, кстати) и воспевания вампирских образов, Моктесума ненавязчиво намекнул нам и на Де Сада, ибо персонаж Жюстина основан на главной героине одноименного романа великого маркиза, невинной девушки, волею судьбы запутавшейся в сетях порока, в нашем случае - ставшей подругой хищной ведьмы Алукарды. Как того и следовало ожидать, в картине очень сильны визуальные образы и art-direction, своеобразность которого особенно хорошо заметна в декорациях и костюмах персонажей. Так, к примеру, все монашки (за исключением Алукарды, которая вся в черном, и Жюстины, платье которой сочетает в себе белые и красные цвета) одеты в очень странную одежду (это как бы "потусторонняя" версия рясы), которая превращает их не то в мумий, не то в завернутых в бинты покойников. Богослужения же проходят в подземной пещере, на сводах которой застыли в камне изображения мучеников в агонии.

Естественно, как и положено жанровому кино того времени, в этом фильме полно крови, изощренного насилия и обнаженки. И хотя фактически в конце фильма "христианское добро" в лице католического священника побеждает "сатанинское зло", общий посыл фильма явно антирелигиозный, или, если хотите, антицерковный. Надо просто видеть, с какой ненавистью в глазах Алукарда совершает свои поступки, направленные против института церкви и одного из самых экстремальных его проявлений, монашества, чтобы понять, насколько чужды режиссеру христианско-католические догматы и институты, призванные их поддерживать. С огромным наслаждением режиссер, руками (вернее, глазами) Алукарды, жжет монашек и символы веры, последним из которых ярким пламенем вспыхивает огромное распятие, которому безразлична боль утраты. Разница между Алукардой и всеми остальными служителями культа в том, что ее любовь к Жюстине - настоящая, а "вселенская любовь Бога нашего, Иисуса Христа" - декларативна и фальшива, поэтому в "святом месте" царит смерть, а в воспламеняющих глазах Алукарды не только всепоглощающая ненависть, но и несчастная любовь...

Как того и следовало ожидать, независимый фильм, произведенный вне студийной системы Мексики, у себя на родине практически никакого проката не получил, но режиссер на это и не рассчитывал, изначально снимая картину на английском языке в расчете на  международный рынок. И хотя фильм получил довольно широкую международную дистрибуцию, публика в свое время его не особенно заметила, и большого успеха в других странах "Алукарда" не имела, видимо, благодаря своей "жанровой странности", к которой зрители семидесятых еще не были привычны. На видео, однако, фильм заработал то, что ему не удалось получить в театральном прокате - внимание многочисленных поклонников и культовый статус. Нынче "Алукарда" входит в пантеон картин, наиболее значимых в поджанре "nunsploitation", и ознакомиться с ней - дело чести любого уважающего себя поклонника кинокульта. Аминь! Тьфу ты, то есть, Вельзевул! ;)