Этот фильм прошел у нас почти незамеченным, что, в общем-то, вполне объяснимо почти полным отсутствием рекламы. Также можно было бы грешить и на кажущуюся принадлежность к избитому поджанру – "хорроры про злобных детей", которые уже действительно давно сидят в печенках. Тем удивительнее мне было наблюдать за невероятным успехом и подозрительно активным пиаром со стороны некоторых журналистов фильма "Дитя Тьмы" (он же "Сиротка", - "Orphan" (2009)) всего через два года после выхода "Джошуа". "Сиротка" оказался очень качественно сделанным, но донельзя банальным ужастиком с Супернеожиданным Поворотом в Конце (владелец патента – М. Найт Шьямалан). Причем природа девочки, которую объяснили зрителям перед кульминацией, была один в один содрана с персонажа Кирстен Данст из "Интервью с Вампиром" (Kirsten Dunst, "Interview with the Vampire: The Vampire Chronicles", 1994). В остальном же "Сиротка" была крепким, но быстро забывающимся хоррором, который, если бы не действительно сильная игра актрисы-девочки, вообще не стоил бы такого внимания. Ну и, наконец, из области паранормального: мать "адских" детишек в одном и в другом фильме сыграла Вера Фармига. Но сравнивать ее, скучающую в "Сиротке" и выдающую местами запредельный перформанс в "Джошуа", просто бессмысленно.

Точно так же бессмысленно ставить, при всей моей любви к этим культовым фильмам, "Джошуа" в один ряд с "Оменом" ("The Omen", 1976) или "Изгоняющим Дьявола" ("The Exorcist", 1973), не говоря уже о бесчисленных поделках на тему. В этой картине вы не найдете одержимости Дьяволом, призраков, ужасных тайн из прошлого и вообще каких бы то ни было объяснений поведению мальчика, который поначалу кажется вполне обычным ребенком. Да, немножко странным, но ведь многие дети немного странные, верно? Причем, даже зная про тематику фильма и ожидая, когда же странности мальчика перейдут уже во что-то из ряда вон, все равно периодически испытываешь легкие приступы шока. И дело даже не в том, что происходит на экране, не в каких-то жестоких убийствах (убийство там будет лишь одно, уже на втором часу, да и то за кадром), и не в том, что говорят или делают персонажи. Дело в труднопередаваемой словами атмосфере этого действительно жуткого фильма.

У Брэда, которого играет не кто-нибудь, а на минуточку Сэм Рокуэлл, и Эбби родился второй ребенок. Первый, мальчик девяти лет, – Джошуа, умный не по годам, примерный школьник, одаренный пианист. Он чувствует, что отличается от других и хочет быть как остальные дети. На это намекают сцены разговора с отцом ("Я странный? Не обязательно меня любить") и выступления в школе, где мальчик специально начинает играть простенькую мелодию, еще и жутко фальшивя. Но потянувшись за этой ниточкой, зритель будет обречен прийти к пустоте. Этот ребенок, в которого чем больше вы заглядываете, тем большую червоточину видите, ни с кем не честен до конца, включая зрителей. Однажды Джош находит видео с записью себя в младенческом возрасте, на котором он постоянно кричит и плачет, а его мать на грани (или уже за ней?) нервного срыва орет на отца, чтобы тот убирался вместе с камерой. Эта сцена задает нам вопросы о том, что же является первопричиной: тьма, живущая внутри Джошуа с рождения, или может быть атмосфера, в которой он рос? В паре сцен на улице персонаж Рокуэлла вроде бы невзначай задирает голову вверх, будто бы спрашивая ответов у Бога. Но ни от Бога, ни от кого бы то ни было еще в этом фильме вы ответов не получите.

Вот хороший мальчик предлагает бомжу пять долларов за возможность кинуть в него камень. А вот кромсает плющевого мишку ножницами, рассказывая папе о древнеегипетских ритуалах погребения. Но папаша слишком уверен в себе и своей семье, чтобы даже подумать о том, что с его сыном что-то не так. Эбби же наоборот, больше всего боится повторения ситуации с первым ребенком, которую и получает, подозрительно скоро после просмотра Джошем той самой кассеты. И чем дальше, тем хуже. Нервозная, давящая на психику зрителей атмосфера усиливается с каждой конфликтной сценой, с каждым новым фактом о Джошуа. Но узнавая о нем новые пугающие откровения, вы все равно не узнаете ЕГО. Кажется, будто он видит тьму, зло и смерть во всем, и не важно, идет ли речь о языческих ритуалах, христианской церкви, их доме или маленькой сестре. У него нет мотивов, и под любым поступком, который можно объяснить, скрывается нечто большее, лежащее за пределами разумных объяснений.

"Джошуа" полон недосказанности, и в ключевой сцене мальчик дает вот такое объяснение. "Зачем ты это делаешь?" – спрашивает сына Брэд, сам уже на грани срыва. "Знаешь, что самое лучшее, папа?" – отвечает Джошуа вопросом на вопрос, а потом подходит к башне из дощечек, которую строил, и достает самую нижнюю, после чего вся конструкция рассыпается и падает. Авторы фильма, по другим работам, кстати, не известные, не первыми создают рецепт идеального экранного зла, - зла без мотивов, целей, идей. В похожей сцене "Попутчика" с Рутгером Хауэром (Rutger Hauer, "The Hitcher" (1986)) загнанный в конец паренек задает Джону Райдеру тот же вопрос, на что тот отвечает: "Ну, ты же умный мальчик, догадайся сам" :) Такая же сцена есть и в недавних "Незнакомцах" ("The Strangers", 2008).

Вот в этом и есть вся суть фильма "Джошуа" – никакого смысла нет. Мальчик просто доводит свою мать до психбольницы, мастерски манипулируя людьми и выставляя отца виновным во всех грехах. И воздействие этой ленты настолько велико, что частичка отчаяния ее персонажей передается через экран и зрителю. Не ждите от этого фильма четкой концовки. Тут, как и в жизни, одно идет за другим, а потому нет ни четкой завязки, ни развязки. В конце Джош остается с дядей, братом Брэда. Они играют на пианино и Джошуа, весь в синяках (отец, все-таки, не выдержал), начинает петь грустную песню. Он смотрит в глаза дяде, во взгляде которого читается не только восторг мальчиком и желание его опекать, но и какое-то удивление, и даже тревога. И зрителю становится предельно ясно, что именно он станет следующей жертвой жестокой и бессмысленной игры мальчика.[br][br] "Никто не обязан любить кого-то" – вот диагноз этому миру и его приговор, вынесенный Джошуа.