Картина "Безумие", вышедшая в 2005 году, для самого Яна Шванкмайера оказалась фильмом долгожданным, потому что готовый сценарий режиссёр имел уже в середине 70-х. Именно тогда у него родилась идея снять фильм, основанный отчасти на рассказах Эдгара Алана По (в том числе "Погребённые заживо"), отчасти – на романах де Сада (особенно "Жюстине"), но сопротивление кинематографических чинов тогдашней Чехословакии затянуло реализацию замысла на долгие годы. Благоприятный культурный "климат" сложился лишь после падения коммунистического режима в СССР и устранения его идеологического влияния на сделавшуюся независимой Чехию.

Примечательно, что в то время, когда чешский режиссёр был вынужден убрать в стол опальный сценарий, его итальянский коллега Пьер Паоло Пазолини (Pier Paolo Pasolini) шокировал публику собственной брутальной интерпретацией де Сада, выпустив картину "Сало, или 120 дней Содома" ("Salo o le 120 Giornate di Sodoma", 1975). Шванкмайеровская же трактовка маркизовых сочинений стала доступна зрителю относительно недавно.

Свою работу гуру чешского сюрреализма охарактеризовал как философский хоррор, и по его признанию интеллектуальная подоплёка "Безумия" связана с идеей личной свободы, широко развиваемой в текстах де Сада. Печально известный маркиз нередко интерпретирует её, возводя в абсолют и придавая отчасти пугающие формы, однако автор "Безумия" уверен, что "несмотря на это, человек должен стремиться к абсолютной свободе". В этом смысле режиссёр лишь подчеркивает то, что его сюрреализм – это своеобразный способ терапии, актуальной сегодня как для отдельной личности, так и для общества в целом. Одним словом, гражданский пафос в последней ленте "пражского алхимика" определённо содержится, и не малый. Как высказывался об этом критик Себастьян Мэнли (Sebastian Manley), картина Шванкмайера есть попытка осмыслить и "в миниатюре воспроизвести оба типа несвободы, которые знала родина режиссёра: сначала в составе Чехословакии, а позже – как Чешская Республика".

Главный герой фильма – молодой человек по имени Жан, которого раз от раза мучает один и тот же ночной кошмар с участием парочки маниакальных санитаров, стремящихся всунуть его в смирительную рубашку. Случай сводит его с Маркизом, который приглашает юношу в свой особняк, в котором тот делается невольным свидетелем изуверски экстравагантных выходок своего нового знакомого. Маркиз, как выясняется, и сам не свободен от своеобразного внутреннего страха, пытаясь преодолеть его посредством специфической терапии. При этом он большой любитель разражаться многословными рассуждениями о личном освобождении, об устранении всех возможных комплексов, к числу которых он относит и саму человеческую мораль. С его подачи Жан соглашается "погостить" в сумасшедшем доме для того, чтобы хоть на время побыть в роли душевнобольного и изжить преследующее его видение санитаров со смирительной рубашкой. Заведением управляет чудаковатый доктор Мурллопп, которому ассистирует Шарлота, мгновенно ставшая предметом воздыхания молодого человека. Судьба, однако, готовит неожиданные сюрпризы для основных персонажей, как раз в в духе тех авторов, которые вдохновляли Шванкмайера при написании сценария. Сон в фильме, по воле режиссёра мешается с явью, а грань между вменяемостью и душевным расстройством исчезает, поэтому больные постепенно меняются ролями с врачевателями, так что в итоге совершенно не ясно, кто из них действительно псих и не одержима ли безумием вся существующая реальность.

Как уже было отмечено, лейтмотивом картины выступает идея обретения свободы, отсылки к которой в различных формах встречаются здесь постоянно, а Жан и Маркиз воплощают собой два противоположных начала в деле её воплощения. Жан пассивен и подвержен стороннему влиянию, будь то маркизовы наставления о действенном раскрепощении или репрессивная терапия доктора Кульмера, исповедующего жуткие методы "освобождения" пациентов от психического недуга. Совершенно иной типаж представляет Маркиз: он деятелен и стремится разрушить все возможные барьеры и препоны на пути к тотальному раскрепощению. Весьма символична в этом смысле "живая" скульптура, которую строит Маркиз, задействуя подопечных Мурлоппа, дабы воспроизвести картину Делакруа "Свобода, ведущая людей на баррикады".

Актёрский состав ленты подобран Шванкмайером замечательно, и все исполнители главных ролей создают на экране самобытные, рельефные образы, но особенно хорош Ян Триска в роли Маркиза. Этот актёр имеет за плечами обширный опыт работы в кино, успев сняться во многих фильмах как на родине, так и в США. Этот же его персонаж эмоционален, харизматичен и ярок, являясь идеальным воплощением образа полудемонического свободолюбца. Поэтому особенно контрастно рядом с ним выглядит персонаж Павла Лишки, тоже довольно известного в Чехии артиста. Сыгранный им Жан – воплощённое страдательное начало, человек, попавший под влияние не только собственных страхов, но и агрессивных внешних сил. Отметился в картине и Павел Новы, снявшийся прежде в шванкмайеровских "Полене" ("Otesanek", 2000) и "Конспираторах Сладострастия" ("Spiklenci Sytrasti", 1996), и вновь (после "Конспираторов") сыгравший здесь полностью бессловесную роль слуги Доминика.

Будучи верен себе, Шванкмайер создал фильм, совмещающий съёмки живых актёров с анимированными образами, но, в отличие от предыдущих своих работ, мэтр сюрреализма не стал сводить их в едином пространстве кадра, пустив затейливую анимацию, демонстрирующую "лицедействующие" куски мяса, глаза и кости, параллельно. Сам режиссёр, комментируя такое решение, как-то сказал, что "Безумию" анимация придаёт особенный ритм, выполняя, при этом, формальную функцию. "Она задумана как параллельное повествование, связанное по принципу аналогии с основным сюжетом, чтобы сообщить ему дополнительную эмоциональную глубину. Хотя я и не против других интерпретаций – дело ваше", – замечает Шванкмайер. Вообще, говоря о соседстве в его фильмах актёров с мультипликацией, мэтр любит выражаться в том смысле, что вещи и люди для него, сюрреалиста и художника, - суть явления одного порядка. Так и в "Безумии", не показанные в кадре действия персонажей потом игриво воспроизводятся "труппой" вырванных языков, откромсанных копыт и прочей физиологической "живности". При этом места, где разворачиваются события фильма, исполнены эдакого декадентского шарма. Это и интерьеры замка маркиза в стиле старинных аристократических домов, и психиатрическая лечебница, – "дом скорби", и мрачная подвальная тюрьма, и, разумеется, костёл, ставший вместилищем безумных оргий.

Зато от богатого музыкального сопровождения режиссёр традиционно отказался. "Я не очень-то стремлюсь использовать музыку в моих фильмах, поскольку думаю, что в мире её и так слишком много", - признаётся маэстро, в плане съёмок и монтажа всё так же верный себе. Перед зрителем динамично проходит череда общих и крупных планов, акцентированных лиц, предметов обстановки. По своей визуальной реализации последняя картина Шванкмайера не уступает его предыдущим работам, а что до смысловой нагрузки, то, думаю, можно смело называть её одной из самых сильных его лент. И чтобы по-настоящему понять все хитросплетения режиссёрской мысли, необходимо посмотреть "Безумие" не один раз. А желание сделать это наверняка возникнет у всякого ценителя качественного арт-хауса, ведь Шванкмайер из тех мастеров, чей очевидный талант и высочайший профессионализм ни у кого не вызывает сомнений...